Директор театра
Родился в Ленинграде 3 сентября 1964 г.
1983-1987 гг. – обучался в ЛГИТМиКе, (окончил по специальности «Актер драматического театра и кино», курс профессора А.И. Кацмана).
1987-1989 – актер ТЮЗа им. Брянцева
1989-1993 – актер Театра Сатиры на Васильевском
1993-1999 гг. – руководитель коммерческого предприятия
1999-2003 гг. – директор Молодежного театра на Фонтанке.
С января 2003 года – директор театра им. В.Ф. Комиссаржевской.
Член экспертной комиссии по проведению Петербургских театральных сезонов в зарубежных странах.
2016 – Победитель в номинации «Эксперт в сфере искусства и культурных проектов» ежегодной премии «Эксперт года» делового аналитического издания «Эксперт Северо-Запад».
Из интервью разных лет
В театре все должны быть творческими людьми и любить театр, иначе ничего не получится. И монтировщики, и администраторы, и работники PR – все. Я уже не говорю об артистах и режиссёрах. Мы все делаем одно дело, мы делаем спектакль. Значит мы все – творческие люди.
…
Каждый должен заниматься своим делом. Сказать это легко, сложнее сделать так, чтобы тебя окружали профессионалы. Мне часто вспоминаются слова Г.Товстоногова: «Обязанности в театре не раздаются. Их берут, а потом право на них доказывают ежедневным трудом».
…
Потенциальных убийц театра было очень, очень много. Говорили, что театр убьёт кинематограф, потом говорили, что театр убьёт телевидение, сейчас театр под смертельной угрозой от интернета. Это всё ерунда, потому что ничто не заменит сиюминутной общей игры зрителя и артиста. Кто-то называет это живым диалогом, можно и так назвать. И именно поэтому театр существовал и будет существовать.
…
Очень быстро меняется время. И страна тоже. Просто кардинально. За 20 лет она стала совершенно другой. Сегодня театру необходимо найти новый язык, какие-то новые болевые точки, по-другому оценить, понять и попробовать что сегодня смешно, грустно, дорого, любимо, неприемлемо и почему… Точное совпадение со временем – уникальная особенность искусства театра. А зритель, покупая билеты, имеет право с 7 часов вечера получать сильное, современное, понятное ему искусство. И место, где это искусство происходит, должно отвечать сегодняшнему дню. Поэтому хотелось бы сделать то пространство, которое мы зовем сценою, современным, универсальным, подготовленным. В первую очередь, творцам нужно дать новые возможности – современные технические возможности, чтобы зритель относился к театру с уважением и всерьез. Это огромные затраты, пока недоступные нам. Но и это, к сожалению, не единственная проблема современного театра.
…
Людям в жизни часто не хватает Игры – высокой, изобретательной, с огромными амплитудами, интересной, увлекательной, талантливой. В наше время значение этого слова сильно изменилось и девальвировалось. «Ну, это какая-то игра!» – говорим мы, желая подчеркнуть несерьезность, несущественность происходящего. Мне кажется – это большое заблуждение. Игра – совершенно необходимое действо. В детстве это нормально. Но вдруг с какого-то момента решается, что игра нам не нужна. Почему? С чего?… Это большая глупость, потому что Игра никуда не уходит из человеческой жизни. И мы продолжаем и играть сами, и восхищаться великими игроками, ну вот как в футболе, к примеру: «Ох, ничего себе! Как это он?!!! Я бы так никогда в жизни не смог!»
Вот и в театре должны собираться такие сильные игроки, чтобы предлагать зрителю Игру такого накала, которую он в жизни не видел, не пробовал, не испытывал. Чтобы зритель так же восторженно, ну, может быть разве что потише, чем на футбольной трибуне, но обязательно: «Ох, ничего себе! Как это он?!!! Я бы так никогда в жизни не смог!»
В принципе, в театр я очень верю. Иначе бы не работал здесь. И мне кажется, что театр, как часть жизни человеческой, хотя и был много раз «приговоренным к смерти», тем не менее, почему-то продолжает жить. Значит вот эта Игра совместная, ритуальная, если хотите, людям необходима. Она как есть, пить и дышать. Поэтому театр – он все равно будет.
1990 – Сафари-6 (реж. А.Аболс, МЦИТ)
1991 – Меченые (реж. В.Сорокин, Ленфильм) – Родик
1992 – Болевой прием (реж. Г.Кузнецов, ЕВРАЗИЯ (Свердловская киностудия))
1993 – Танец смерти (реж. Г.Кларк, США-Россия, Ленфильм, 21st Century Film Corporation) – Иван
2011 – Морские дьяволы-5 (11 серия «Рейдеры», реж. А.Гусев (II), Телекомпания НТВ, «Гамма-продакшн», «Константин Про») – Резеда
О «возвышенной пробе» и не только…
Разговор с директором театра Вадимом Зайцевым
Чем вам запомнился этот сезон?
Я открыл для себя Мак-Донаха — мне очень понравился автор. К своему стыду я не читал его пьес раньше, и прочел в связи с тем, что пьеса была принята к постановке в нашем театре.
Чем Вас захватила драматургия Мак-Донаха?
Тех людей, которые видели «Три сестры» в постановке Немировича, спрашивали, почему они считают этот спектакль выдающимся, чем он им так запомнился. Все они говорили о невероятном накале страстей. И мне кажется, это применимо и к пьесам Мак-Донаха: накал страстей у него высоченный, на уровне классической высокой драматургии.
Были еще какие-то события?
Мне, как директору, сезон запомнился еще тем, что возникло множество незапланированных трат, связанных и с противопожарной безопасностью, и с другими «сюрпризами».
Какие траты и какие открытия ожидаются в будущем сезоне?
К сожалению, в театре нельзя посчитать, что столько-то мы потратим на приобретение картофеля, столько-то – на приобретение масла, а столько-то — грибов, зелени и т.п., чтобы сделать из этих ингредиентов потрясающее блюдо на конкретное количество человек. В театре так не может быть никогда, и это правильно, потому что если появятся профессионалы, которым все известно заранее, то с театром можно будет прощаться. Они и появляются (в Москве в большей степени, у нас в меньшей) — приходят и говорят: я буду репетировать 27 дней, мне нужно вот это, это и это, мои услуги стоят столько-то, после чего на 28 день вы получите «нетленку»… Я в это не очень верю, потому что тогда из театра уходит самое главное – эксперимент, уходит игра с неведомым, уходит, как у Окуджавы, — «возвышенная проба», ожидание чуда и расчет на чудо, а иначе зачем делать, если чуда-то нет? Поэтому я не могу сказать заранее, сколько мы сделаем постановок.
На что в театре в первую очередь нужно тратить деньги?
На артистов. Театр без артистов не может быть. Может без чего угодно, даже без режиссера – и такие театры существовали в истории, а вот без артистов — никак.
Но в Петербурге есть театры, у которых труппы нет: Антреприза им.Андрея Миронова, Приют Комедианта…
Они тоже тратят деньги на артистов, но других театров — все равно тратят. Актер – самый главный в театре, и мне очень жаль, что в наше время это девальвируется: есть некий миф, что если пригласить режиссера с именем, то он хлопнет раз в ладоши, все придумает гениально и случится чудо. Может быть и придумает, но кто будет воплощать его идеи?
Тратить деньги на артиста нужно даже технологически, потому что если он может получить деньги, несопоставимые в принципе с теми, которые зарабатывает в театре, — в кино или на радио, то в наше время ему трудно воспринимать работу в театре всерьез. Многие так с трудом и воспринимают, а жаль…
Артисты старшего и среднего поколения говорят о том, что все равно артист без театра состояться не может.
Я согласен, очень даже согласен, но… Есть одна старая идея, которая принесла в нашей стране очень много вреда. Кому-то когда-то пришла в голову мысль, что если люди любят свою работу, то им можно не платить…Да, это рабочая идея – действительно, можно, но она приносила и приносит огромный вред нашей стране, потому что мы теряем очень немало талантливых людей благодаря этой идее. Артист должен понимать, что такого, как он, больше нет и не будет, что он – особенный, непохожий ни на кого. Однако наша система оплаты не предполагает подобного исключительного отношения….
В последние годы система оплаты меняется, но еще далеко до идеала. Это, к сожалению, все равно не пропорционально другим сферам нашей жизни.
В труппе есть более талантливые и менее талантливые актеры. Как оценить в денежном эквиваленте их талант?
В труппе не может быть 50 Евгениев Евстигнеевых. Даже в самых лучших труппах всегда было какое-то творческое ядро. У Товстоногова, например, мы можем перечислить по пальцам каждого, кто составлял его базу, основу. Это были его единоверцы, его сотворцы.
При дипольном руководстве я не определяю – сколько платить тому или иному артисту. Я только технологически обеспечиваю решение художественного руководителя, так как определить эти пропорции может только он по единственному критерию в искусстве – «нравится – не нравится». И это правильно.
Если вы чувствуете, что спектакль плохо продается, как вы выходите из положения?
Можно выйти из себя, а как выйти из положения? Да, есть спектакли, которые хуже продаются… В театре есть PR-отдел, с которым мы пытаемся сбалансировать продажи.
А есть спектакли, которые не очень хорошо продаются, но вам они нравятся больше других?
Да, это спектакль «Ваал» в нашем театре.
Это спектакль для молодежи?
Я не считаю Ваал молодежным. Но беда этого спектакля в том, что он рассчитан на ту публику, которая сейчас очень активно и напряженно работает, и им не до театра – некогда…
Как вы относитесь к подобным спектаклям в классических интерьерах?
В случае с «Ваалом» — это эпатаж явный, и я прекрасно понимаю, что Саша Морфов сознательно шел на это. А когда речь идет об эпатаже в театре, тогда сразу возникает вопрос вкуса – насколько это уместно или неуместно, со вкусом сделано или нет… Мне кажется, что в данном случае — со вкусом. Мне нравится – смело.
То есть вы заранее знаете, что спектакль эпатажный и публика на него будет ходить выборочно?
Я не сказал, что «Ваал» – эпатажный спектакль. Его существование в классическом театре — да, эпатажно, но спектакль — он человеческий, и там явная история личности.
Есть ли спектакли для определенных профессий?
Думаю, что эта тема для диссертации психолога. Я убежден, что если спектакль хороший, то он будет интересен всем людям, потому что должен затрагивать не профессиональные, а человеческие струны, которые всем понятны.
Что вы ждете от следующего сезона?
Чтобы русский театр нашел свое место в социуме. А, если серьезно, «по Чехову» – нужны новые формы….
Инфоскоп, июнь 2010
Владислав Любый, директор Российского молодежного театра (РАМТ):
— Сейчас мы находимся на зачаточном уровне развития государства. Мы — такие, власть — такая. Как в анекдоте про борщ: «Хотите вчерашний борщ? — Хочу. — Приходите завтра». Сегодня есть только сегодняшний борщ. Хотите другую власть — через 30 лет приходите. И мы будем другие, и власть будет другая, и гражданское общество будет другое. А жить и работать надо сейчас. Но сегодня, как и раньше, диалог театра и власти ведется в режиме окопной психологии. Позиция театрального деятеля непримирима: «Они нам должны, они нас не понимают, они нас не слышат, они нас ни во что не ставят». Такое поведение давно не соответствует стилю времени. Но люди так живут! В вечном нытье, но при этом не затрудняются сформулировать свои предложения для сотрудничества с властью. Недавно прошел Всероссийский театральный форум. Когда на сцену выходит чиновник и зал его захлопывает, о каком диалоге может идти речь? В диалоге важно разрушить барьеры между тобой и собеседником. Здесь же тактика была противоположной — обозначить «редуты», окопы» и из них вести «артиллерийский обстрел».
Давайте на минуточку вспомним, что современный театр — это не только художник. Какова роль театрального менеджера? Какую позицию должен занимать он? Тон моих рассуждений — не против художников. Только художник (не менеджер!) построит настоящий театр. Но художник должен быть адекватен времени и ситуации, а просвещенный менеджер должен помочь художнику, стать его опорой. И вот менеджер уж никак не может быть в оппозиции власти. Только в поиске сотрудничества.
Иными словами, театральным деятелям выгодно выходить на диалог. Но система сложилась так, что власть действительно глуха. Не от природы, просто у нее эволюционно слуховой аппарат еще не развит. Но и мы немы для власти, поскольку не хотим уважать власть, не хотим учиться говорить на понятном ей языке.
— Как вы строите с ней диалог?
— На абсолютном доверии. Через сотрудничество. Сейчас все решения рождаются и проводятся вне общественного и профессионального обсуждения. Причины понятны: откройте какой-либо вопрос для широкого обсуждения, и вы создадите ад болтологии и противоречий. Таким способом ни одной проблемы не решить. Я предпочитаю иной путь — создание рабочих групп. В каждой сфере деятельности есть круг компетентных профессионалов. Не нужно общественных обсуждений, но создайте группу из представите¬лей нескольких сторон, проведите экспертизу. И тогда будет налаживаться рабочий, результативный диалог.
-Давайте приведем конкретные примеры. В этом году указом президента театры освобождены, наконец, от необходимости проводить тендеры для постановок в рамках 94-го ФЗ. Ваш театр выиграл от этого?
— Да, как и любой другой театр страны. Власть хочет до винтика все знать и регулировать — это нормальное эволюционное состояние неразвитого молодого государства. От полного организационного хаоса, который был при Ельцине, синусоида качнулась в противоположную сторону: государство стало контролировать каждый шаг, каждую копейку. И это главный признак незрелости власти. Зачем 94-й ФЗ нужен вообще? Вынесем за скобки борьбу с коррупцией — уже доказано, что такой коррупционный фон, который создал этот закон, надо было еще постараться создать. Лоббисты этого закона говорили о благородных целях: что это эффективная экономия. Но вот пример. Главный принцип 94-го ФЗ при выборе поставщика — цена, а критерий качества низведен к минимуму. У меня нет права купить лампочку за 15 рублей, только за 3 рубля. Никто не считает, что в течение года трехрублевые лампочки придется менять десять раз. А 15-рублевая год будет работать. Так давайте по итогам года посчитаем, что эффективнее. Почему государство поддерживает именно производителя некачественных, но дешевых лампочек? Да, можно построить мост дешево. Но какими силами, какими деньгами через 10 лет этот мост перестраивать?
Екатерина Васенина
Вадим Зайцев, директор Драматического театра имени Комиссаржевской, Санкт-Петербург:
— Помогает ли городская власть театру?
— Конечно, помогает. Например, года два назад местные бизнесмены хотели отобрать театр. Но мы почувствовали, насколько хорошо защищены. Наш театр — городская собственность, и не случайно в эту историю вмешалась губернатор. И бизнесмены отступили. Власть обеспечивает и финансовую сторону нашего театра, без которой ни один репертуарный театр существовать не сможет.
— Сегодня чиновники призывают работников культуры зарабатывать деньги самим, становиться прибыльными.
— Смотря о какой выгоде идет речь: если о рублевой, то это неправильный подход Разумные люди с такой точкой зрения не могут подходить к пространству культуры.
— Но ведь чиновники ставят вопрос именно так: учреждения культуры должны зарабатывать.
— А вот ЧТО зарабатывать? Тот самый чело¬веческий дух и надо зарабатывать! С коммерческой точки зрения существование театра действительно невыгодно. До сих пор обсуждается 94-й закон о расходовании бюджетных средств. На самом деле он направлен на экономию, и это, в принципе, правильно. Но говорить об экономии в культуре бессмысленно, и вот почему, предположим, в комитете по культуре есть миллион долларов, их нужно потратить на театральный проект. Это поручают, допустим, менеджеру Зайцеву. Он потратил на проект всего шестьсот тысяч и сэкономил четыреста… Молодец? Нет! Потому что менеджер Зайцев и собранный им творческий коллектив недовыполнили задачу ровно на четыреста тысяч…Таким образом, проект мог быть лучше, интереснее, красивее, мощнее на четыреста тысяч…
-Если вашему театру власти помогают, значит, понимают вас?
— Мне кажется, что на культуру средств тратится недостаточно. Вот, к примеру, реформа органов внутренних дел ясна, и можно понять, почему молодой лейтенант должен получать сорок тысяч. Но почему уникально талантливые люди, которые прошли огромный конкурс в театральных вузах, любящие свою работу, должны получать унизительные зарплаты?
— Если государство помогает театрам, то и они что-то должны ему взамен. А что? Послушность?
— К счастью, нам никто ничего не рекомендует и не приказывает, что делать и какие спектакли ставить. Никакой цензуры нет. И я бы очень хотел, чтобы эта система не менялась. Другое дело, что в этом есть некая сложность. Когда существовала цензура в советское время, то был такой критерий: чем дальше мы «прыгнем» от запретного, тем больше будем иметь отношение к искусству. Этим принципом пользовались многие
Когда запреты сняли, то оказалось, что «прыгать» надо не от запретного, а от истинного. Чем сейчас можно заинтересовать зрителя? В театре должны быть художники с «большим ухом» на сегодняшнее время, на изменившуюся жизнь.
Андрей Морозов
Художественный руководитель театра, заслуженный деятель искусств России Виктор Новиков:
— Дорогие петербуржцы! Вот и приближается Новый год. Каждый раз мы ожидаем, что новый год будет лучше предыдущего, но иногда подумаешь: а может, не надо ничего улучшать? Если было хорошо в этом году, пусть и в новом будет точно так же… Но всегда есть надежда: может быть, хотя бы что-нибудь где-нибудь по какому-либо поводу будет лучше… Я, например, уже сейчас вижу, что в декабре стали убирать улицы: выпал снег, а улицы убирают… Основные трассы — более-менее чистые, и для петербуржцев это очень важно. В прошлом году так не было, значит, наши пожелания о чистых улицах сбылись. Мне хочется, чтобы петербуржцы любили свой город, желали ему процветания, чтобы было меньше стрессов, чтобы наши близкие не болели, чтобы в наших театрах показывали приличные спектакли. Это в какой-то степени зависит и от нас, в частности, от таланта людей, которые сочиняют спектакли. Не так много людей, которые могут создавать произведения искусства, но будем надеяться, что появятся новые писатели, новые драматурги, художники, поэты, композиторы, режиссеры театра и кино. При этом надо понимать, что появление гения — редчайший случай. В уходящем году родились новые театры, что само по себе прекрасно. Будем надеяться, что на петербургских подмостках будет больше разнообразных и замечательных спектаклей. В этом году мы увидели выдающиеся спектакли: «Три сестры» Льва Додина, «Изотов» Андрея Могучего, балеты Иржи Килиана и Начо Дуато, «Иудейку» в Михайловском театре…
Для меня самыми прекрасными встречи Нового года были тогда, когда были живы родители, и мы собирались всей семьей, все друзья еще были здесь… Каждый Новый год имеет свои оттенки. Если никто не исчезает из этой жизни — значит, год был прекрасен. А в театре хороший год определяется не только тем, что выпустили какой-то спектакль, где-то его показали или были чудные гастроли (хотя само по себе это очень важно). Главное, чтобы была хорошая атмосфера, чтобы все были здоровы, живы и зрители с радостью приходили к нам. В последние годы у нас возникла традиция встречать Новый год здесь, в театре. Думаю, это привнесли молодые актеры, которые 31 декабря после спектакля не успевали домой. Потом стали подтягиваться и все остальные, и это радует, потому что здесь — их дом, и им хочется быть вместе. Дай Бог, чтобы эта традиция сохранилась как можно дольше.
Директор театра Вадим Зайцев:
— Хочется пожелать людям покоя, но не успокоенности, а покоя-гармонии, как у Лермонтова: «А он, мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой!». К смыслу этого стихотворения приходишь не сразу, для его понимания нужны какой-то жизненный опыт, тоска по этому самому покою, другому ритму существования.
Если у человека ритмы мелкие, го нет возможности разглядеть мир вокруг, вообще что-либо увидеть, а если они значительные, то тогда и счастья будет больше, потому что будет и время, и желание видеть красоту, радоваться ей. Ну вот едешь на работу, торопишься, опаздываешь, а тут еще пробки, и заметить уже что-либо вокруг невозможно, потому что душа занята другим: неприятным, дребезжащим… А стоит успокоиться, смириться — и уже пробки не раздражают, и тогда, повернув голову направо или налево, можно в очередной раз ахнуть оттого, в каком городе мы живем… Я пожелал бы близким людям именно этих больших ритмов, потому что они смогут вывести к истинному и настоящему… Хотелось бы пожелать вернуть себе способность восторгаться, совершенно этого не стесняясь, хранить в себе, беречь и любить детское непосредственное отношение к жизни. Мне не очень нравятся С люди, которые «разобрались» |в ней, меня глубоко печалит, когда я вижу такие настроения у некоторых молодых людей, которых ничего не удивляет, не трогает, они все «знают». Мне их жаль, потому что они лишают себя радости и любви.
Хотелось бы, чтобы все петербургские театры в следующем году ждал творческий поиск, чтобы в каждый зашел Дед Мороз, принес творческие идеи, нашептал на ухо режиссерам образ героя нашего времени, махнул посохом — и все театры стали бы современными, единственными, нужными, разными… А время наше очень разнообразно, и для его осмысления места хватит всем. Чтобы Дед Мороз положил под елочку увеличенные зарплаты для работников бюджетной сферы, сказав с хитроватой улыбкой, что делает это не в последний раз… Хотелось бы, чтобы наша культурная столица стала такой не только по красоте фасадов, но и по жизни человеческого духа, что есть в истории нашего города и российской интеллигенции. И то, что я желаю другим людям, того же желаю и себе, я тоже хочу гармонии и красоты: если скульптур — то из мрамора, а не из пенопласта, если бриллиантов — то не фальшивых, если чувств — то глубоких.
Для меня самый волшебный Новый год — если бы случилось чудо, и все мои дочери оказались рядом со мной в этот праздник! 31 декабря мы провожаем Старый год, встречаем Новый, причем провожаем — с благодарностью в лучшем случае, а наступающий год встречаем гораздо энергичнее — с надеждой. То есть Новый год — праздник итогов и надежд, единственный праздник, который отмечают вперед. А самый любимый праздник для меня — это хорошая премьера, когда у людей глаза светятся от того, что их деятельность оказалась для других чем-то необходимым, важным: спектакль получился.
Нашему театру хочется пожелать Веры, Надежды и Любви. Веры — как залога небессмысленности того, что мы делаем, чем занимаемся, чтобы была уверенность (заметьте, корень один и тот же), что это нужно, что это правильно, это — добро. Надежды — как энергии, дающей силы, чтобы не останавливаться, а двигаться дальше, а Любви — как красоты и того самого большого Ритма. Чтобы все, связанное с верой, надеждой, происходило не с болью, надрывом, а в гармонии и счастье. Это триединство — самое большое, что можно пожелать.
Заслуженный артист России Владимир Богданов:
— Самый мой счастливый Новый год, несмотря на голод и кризис, случился в 1991 году, когда я купил свой первый компьютер. Посодействовал этому именно этот праздник: мы с Женей Ганелиным поехали в Тольятти, где заработали сумасшедшие деньги (даже по сегодняшним меркам) в новогоднюю ночь. И компьютер тогда стоил сумасшедших денег, но это был тогда мой самый первый компьютер, который спас меня во время голодухи 1990-х, дал возможность зарабатывать деньги и новый мир мне открыл. Поэтому всем, кто еще не обзавелся компьютером, желаю и рекомендую в следующем году его купить и радоваться жизни…
Заслуженная артистка России Евгения Игумнова:
— Мне всегда казалось, что Новый год должен быть очень праздничным, что вокруг должно быть много людей, друзей… Я каждый раз на Новый год накрывала столы на 20 человек, но как-то раз выдохлась и сказала себе: не буду ничего делать… Это был такой прекрасный вечер! Я посадила детей в машину, и мы поехали по городу. У всех — праздник, фейерверки, и так от этого хорошо и весело! Мы приехали домой, поклевали какого-то салатика, и было очень легко и хорошо.
У меня есть такая примета: на Новый год, когда я собираю друзей, то прошу, чтобы мы все вспомнили, каким был год уходящий. Мы его провожаем и рассказываем, что у нас произошло, и выясняется, что у каждого была огромнейшая жизнь именно за год! И тогда пропадает ощущение, что просто прошел еще один год… Я хочу пожелать своим коллегам много творчества, и чтобы они становились в этом творчестве лучше, больше, талантливее, приобретали друзей и единомышленников. А зрителям хочется пожелать увлеченности, вовлеченности и потребности смотреть наши спектакли. Не желания, чтобы их удивляли, а потребности удивляться…
Записала С. Володина/ Зрительный ряд, № 20 (104), 16 — 31 декабря 2011
Спросите любого, не обязательно петербуржца: «Назовите пять лучших театров Северной столицы». И Санкт-Петербургский академический драматический театр имени Веры Комиссаржевской, как он именуется официально, будет в этой пятерке. Легендарные спектакли, легендарные руководители, легендарные имена, которые знает вся страна. 18 октября коллектив Комиссаржевки, как по-домашнему называют театр поклонники, отметит семидесятилетний юбилей. «Комсомолка» прошлась по знаменитому зданию на Итальянской, в самом сердце Петербурга, и пролистала страницы славной истории.
Засветились Островский и Тургенев
Со стороны Невского проспекта посетители входят в не менее знаменитый магазин Пассаж. Пройдя зал насквозь, как раз могут выйти на Итальянскую улицу. И повернув голову направо, увидят вход в Комиссаржевку.
— Еще в далеком 1848 году Невский проспект соединили с Итальянской улицей трехъярусной галереей, крытой стеклом, — рассказывают историки. — Идею подсказали пассажи Лондона и Парижа. Проект подготовил архитектор Рудольф Желязевич.
В Пассаже открыли магазины, кондитерские, кабинет восковых фигур, «механический и анатомический театр», «живые картины», ресторан и большой театральный зал. Петербуржцы назвали Пассаж «гостиной, где сходятся знакомые».
В 1860-х годах пищу для души обеспечивали лекции и литературно-драматические вечера. На них охотно выступали как университетские профессора истории, так и Александр Островский, Николай Некрасов, Иван Тургенев. В театральном зале любительские труппы играли спектакли. В одной из постановок комедии Островского «Свои люди — сочтемся» принимал участие сам автор.
В 1901 году зал перестроили, сделали вход с Итальянской улицы.
А в 1904-м отдали помещение актрисе Вере Комиссаржевской. Вера Федоровна покинула Александринский театр ради того, чтобы создать собственный. Два года гастролировала по провинции — собирала деньги.
В новом петербургском театре ставили Ибсена, Чехова и Островского.
Так что теоретически, если считать от первого театрального зала, юбилей можно было бы отмечать другой, гораздо более значительный.
Имена как эпохи
На сцене театра творили многие хорошие режиссеры. Но некоторые стали особо значительными. Ведь именно они создали спектакли, которые, как говорят, вошли в золотую копилку театрального искусства. Эти постановки обсуждали. На них с трудом доставали билеты. Поэтому по имени тогдашних руководителей театра теперь в учебниках обозначают театральные эпохи. Так, петербуржцы старого поколения отлично знают имя Рубена Агамирзяна. Его знаменитая постановка трилогии Алексея Толстого «Царь Федор Иоаннович», «Смерть Иоанна Грозного» и «Царь Борис» стала для театра таким же символом, как «Чайка» для МХАТа.
— Именно в этот период Комиссаржевка обрела творческое лицо, определила свой уникальный путь в искусстве, — уверены в театре.
Сегодня в труппе служат четыре поколения выпускников мастера.
Правой рукой Агамирзяна стал завлит Виктор Новиков. После смерти мастера в 1991 году коллектив доверил ему руководство. Новый худрук сумел удержать театр на плаву в тяжелые 1990-е годы и воспользоваться возможностями нового, XXI века.
— Он сумел предугадать «родство» труппы театра с болгарским режиссером Александром Морфовым, — гордятся артисты. — Спектакли Морфова принесли нам любовь зрителей и множество наград и премий. Это «Дон Жуан», «Буря», «Ваал», «Сон в летнюю ночь», «Мыльные ангелы». В последние годы театр побывал с гастролями в Македонии, Монголии, Израиле, Польше, Словении, Словакии, Германии, Италии, Японии, Чехии… Стал участником и лауреатом выдающихся мировых фестивалей. Активно сотрудничает с коллективами Балканских стран. Приглашает на постановки режиссеров Македонии, Хорватии. Сербии, Швеции и других стран.
Бродский обиделся
— Театр должен быть таким, как вот этот, — говорит известный петербургский режиссер Александр Белинский. — Здесь были мои учителя, мои товарищи — и Рубен Сергеевич Агамирзян, и Виктор Новиков, мой младший товарищ, который руководит сейчас Комиссаржевкой. И большое количество моих учеников — замечательная артистка Лена Симонова, Танечка Кузнецова, самая любимая ученица Женя Игумнова, Костя Демидов. Поэтому я прихожу сюда, как в родной дом.
Впервые по театральной лестнице Комиссаржевки Белинский поднялся 73 года назад: папа привел на спектакль «Недоросль».
— Это был театр под руководством Сергея Радлова, и меня сюда водили, чтобы я знал, кто такой Шекспир, — улыбается Александр Аркадьевич. — Я видел «Гамлета» с замечательным артистом Дудниковым, «Ромео и Джульетту» со знаменитым Борисом Смирновым в роли Ромео и Якобсон в роли Джульетты…
В 1945 году на постановке «Парусиновый портфель» Белинский столкнулся на лестнице с автором пьесы Михаилом Зощенко. А потом сам ставил здесь спектакли.
— Как-то на один мой спектакль привели Бродского, — вспоминает Александр Аркадьевич. — И он сказал мне: «Неужели вам не стыдно за эту мерзость, за эту антилитературу, которую вы поставили?» Но что-то помешало мне обидеться на него…
Фрейндлих нашла судьбу
Также старожилы помнят: именно в этом театре начинала карьеру Алиса Фрейндлих. Здесь она проработала четыре года, с 1957 по 1961, сразу после Театрального института.
Первая роль, которую доверили молодой Фрейндлих, — четырнадцатилетний подросток Гоги в постановке «Человек с портфелем». По сценарию герой постоянно говорил на французском языке. А актриса его совершенно не знала, в школе учила английский. И Алисе Бруновне пришлось просто заучить все фразы. Позже она вспоминала, что после роли Гоги на нее посыпались предложения играть аналогичные роли подростков как мальчиков, так и девочек. Также довелось Фрейндлих выйти на сцену в спектакле «Рождены в Ленинграде» про блокаду, по стихам Ольги Берггольц. В зале сидели блокадники. Премьерные показы прошли в мертвой тишине. Люди просто молча стояли и плакали. Кстати, сама Берггольц была на спектакле и высоко оценила игру Фрейндлих.
Позже Алиса Бруновна вспоминала о своих нескольких годах в Комиссаржевке так:
— Я прошла хорошую школу, очень хорошую. Я не была премьершей. Там блистала превосходная актриса Эмма Попова. А мне доставались лишь те роли, от которых отказалась Попова (или, как говорят в театре, которые упали со стола Поповой). Я рыдала и переживала страшно…
Всего за время работы в Комиссаржевке Фрейндлих сыграла более десяти ролей. В это же время состоялся ее дебют в кино. В конце 1950-х годов в театр пришел молодой режиссер Игорь Владимиров. Его пригласили поставить спектакль «Время любить».
Одну из ролей Владимиров предложил Фрейндлих. Встреча стала судьбоносной. И когда Игорь Петрович возглавил Театр имени Ленсовета, он увел за собой Алису Бруновну. Вскоре они поженились.
Создали в войну
Революцию театр встретил звуками кабаре. Комиссаржевская к тому времени семь лет как скончалась. В ее театре теперь располагалось заведение Константина Марджанова «Би-ба-бо». А позже, в 1930-е годы, вновь вернулись к более серьезному репертуару. В 1936-м в Пассаж переехала студия Сергея Радлова, которую вскоре переименовали в Театр имени Ленинградского совета. Труппа проработала до конца января 1942 года. Затем артистов эвакуировали.
А 18 октября в здании на Итальянской открыли новый театр — «Городской». Труппу составили артисты Радиокомитета, Театра драмы имени Пушкина, Нового ТЮЗа и агитвзвода Дома Красной армии.
— Днем рождения мы считаем именно эту дату, — объясняют в театре. — На открытии играли премьеру по пьесе Константина Симонова «Русские люди». Зрители аплодировали артистам стоя. Само по себе появление театра в блокадном Ленинграде — явление уникальное. Это единственный в мировой истории театр, открытый в войну. Актеры испытали вместе с ленинградцами весь ужас жизни в осажденном городе. И своими выступлениями поддерживали боевой дух в жителях и бойцах на передовой.
Возможно, то, что театр родился в самое суровое время блокады, сыграло свою роль: площадка очень близка петербуржцам по духу. И само по себе его появление можно рассматривать как взрыв мощной идеологической «бомбы».
С 1944 года театр стал называться Ленинградским драматическим. А уже в 1959 ему присвоили имя Веры Комиссаржевской. Событие отметили постановкой спектакля «Дети солнца» по пьесе Горького. Картину посвятили памяти актрисы: впервые это произведение сыграли в ее труппе и с ее участием. Сейчас в малом фойе расположена фотовыставка, посвященная всем периодам театральной жизни до наших дней.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Виктор НОВИКОВ, художественный руководитель театра:
«За последние двадцать лет многое изменилось и в стране, и в театре. Нас заставили пройти сложный путь. Сегодня медленно русский театр движется от выживания к жизни. У отечественного — есть шанс уйти от практики выживания. Чего мы ждем от него? Хотим искусства, живого, нового, яркого? Или хотим из него делать бизнес? Или театр должен быть местом отдыха? Очень разные люди приходили в наш театр. Приглашать исключительно режиссеров-звезд, гениев — я перед собой такой цели не ставлю. К тому же во всем мире гениальных постановщиков не так много — чтобы перечесть, хватит пальцев одной руки. Все остальные должны быть просто на высоком профессиональном уровне.
Мне кажется, что несмотря ни на что, нам удалось сохранить атмосферу театра-дома. Я уверен, что добрые человеческие отношения, атмосфера, необходимы для здоровья театрального организма. Без атмосферы творчества не бывает. Мы пытались сохранить и своего зрителя. Я люблю театр для людей. И хочу, чтобы на наших спектаклях зрители смеялись и плакали. Наше дело — честно выполнять свою работу, дело зрителя — эту работу оценивать».
Вадим ЗАЙЦЕВ, директор театра:
«Мы много экспериментируем, ищем новый язык, отвечающий сегодняшнему дню. У нашего театра, как и у любого другого, были разные периоды. Радовались, когда получили пять «Софитов» из семи за спектакль «Дон Жуан», например. Сегодняшнее время не кажется мне взлетом русского драматического театра, который как будто продолжает искать место в социуме. Причин тому немало, но это тема для отдельного разговора.
Театр имени Комиссаржевской любит огромное количество горожан. Чем сейчас можно заинтересовать зрителя? Должны быть художники с «большим ухом» на сегодняшнее время, на изменившуюся жизнь. Точное совпадение со временем — уникальная особенность искусства театра».
Театры проявили законопослушание
Более полутора месяцев на территории России действует закон «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию». Должна содержать соответствующие обозначения («6+», «12+», «16+», «18+») и информация о драматических спектаклях. А театров в Петербурге много — «хороших и разных». В одних бранного слова не услышишь, в других нецензурщина звучит, как музыка на дискотеке — громко и навязчиво, в третьих ненорматив — слова, которых «из песни не выкинешь». Побывав в некоторых из них, наш корреспондент интересовался, сложно ли было определить возрастную принадлежность спектаклей и изменит ли такая мера что-то в жизни театра и его зрителей?…
Чистейшей прелести чистейший образец
«Русскую антрепризу им. Андрея Миронова» критика, нередко восторгающаяся приправленным ненормативной лексикой новаторством, хвалит редко. Уж больно, считают, здесь все скучно и традиционно. Зрители придерживаются другого мнения: крошечный зал всегда забит до отказа. Приходят и родители с детьми…
Рудольф Фурманов, Народный артист России, основатель и художественный руководитель театра «Русская антреприза» им. Андрея Миронова:
— Я давно опережаю этот закон, хотя живу по своим законам. Я со дня премьеры каждого спектакля знаю, могут смотреть его дети до 12 лет или после 16. У меня все давным-давно продумано, и потому никаких финансовых издержек я не нес и не несу. После выхода закона снабдили 18+ только «Паола и львы», «Детектор лжи», «Гупешка», «Сыч и Кошечка». Школьники у нас приходят на «Мертвые души», «Господа Г», «Вишневый сад», «Обломова». У меня классика, школьная программа, а запреты эти нужны там, где Кирилл Серебренников… Николай Васильевич Гоголь еще сказал: «Театр — это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра». А сегодня многие спектакли насаждают не добро, а нецензурщину, ликвидируются возможности духовного обогащения.
«Детский сад» на Садовой
«Приют комедианта» славится смелыми экспериментами: то Равенхилла первыми в городе поставят, а то и вовсе классику переделают так, что сразу и не узнаешь. Шекспир ли матом изъяснялся или режиссер другого языка не знает… Но молодая публика сюда ходит часто и охотно, подтверждая постулат «театр — дело молодых», и чем смелее театральный эксперимент, тем большим спросом он здесь пользуется.
Виктор Минков, директор и художественный руководитель театра «Приют комедианта»:
— Я уже достаточно спокойно, даже с улыбкой отношусь к тому, что творится в нашем царствегосударстве. Когда я вижу шоу Андрея Малахова или «Дом-2», мне начинает казаться, что по сравнению с этим, все происходящее в нашем театре — просто детский сад. Согласно закону, в октябрьском репертуаре, а также в наших афишах, евробуклетах проставлены уже все рекомендуемые возрастные характеристики-ограничения. Финансовых затрат театр в связи с этим не понес. У нас есть три спектакля, которые мы маркировали «18+», а все остальные, включая абсолютно невинные «Заноза» с Татьяной Пилецкой и Иваном Краско в главных ролях или «Женитьба Бальзаминова», мы обозначили как «16+». Ответственность за визит в театр детей младше указанного нами возраста, полагаю, несет родитель, который должен был хорошенько подумать, когда покупал билеты. А все эти вопли о том, как здесь оказались дети… Вот скажите, как визуально можно определить, 14 лет человеку или 16, 16 или 18? А иногда люди и в 20 выглядят на 15! Я что, должен паспорт или свидетельство о рождении спрашивать при входе в театр? Дело, бесспорно, задумано благое, но вот реализовывается оно по-дурацки.
Когда мат — искусство
Театр им. В. Ф. Комиссаржевской — театр классической закалки: эксперименты здесь скорее исключение, чем правило. Но если на эксперимент пошли, так уж он обязательно оправдается, и меньше чем на «Золотой софит» не потянет. Так, ханжи и пуритане с «позолоченного» спектакля «Сиротливый Запад» бегом бегут, а думающий люд за матерными присказками убогих героев Макдонаха вдруг обнаруживает трагедию всего человечества…
Вадим Зайцев, директор театра им. В. Ф. Комиссаржевской:
— В нашем театре возрастные ограничения после введения закона каждому спектаклю прописал лично художественный руководитель — Виктор Абрамович Новиков, и все расходные полиграфические материалы на новый сезон уже были выпущены с этой маркировкой. Дополнительных хлопот и расходов на наши плечи не легло. От себя могу добавить, что стараюсь никогда не издавать в театре приказов, которые не будут работать. Поэтому отношение к этому «сырому» закону у меня весьма скептическое. Для того, чтобы повлиять на нравственность, надо заниматься уровнем культуры каждого маленького человечка, объяснять ему, что такое хорошо и что плохо, а не принимать ограничивающие законы. Нравственность общества в гораздо большей степени зависит от семьи, нежели от театра».
Театр не должен быть скучным
Вадим Игоревич, 18 октября театр им.В.Ф.Комиссаржевской отметил 70-летие театра. С каким настроением вы его встретили?
За свои 70 лет театр пережил несколько эпох, но он выжил, его любит огромное количество горожан. Он возник в 1942 году, это был единственный драматический, который работал в блокаду и дорог многим своим фактом возникновения. Мы много экспериментируем, ищем новый язык, отвечающий сегодняшнему дню. Точное совпадение со временем – уникальная особенность искусства театра. У нас были и есть разные периоды – эпоха Агамирзяна, спектакли молодых талантливых режиссеров, постановки Славы Пази, Саши Морфова, принесшие нам много призов и премий. Было приятно получить 5 «Софитов» из семи за спектакль «Дон Жуан», например.
Что в вашей работе приносит удовольствие?
От меня во многом зависят возможности, которые могли бы использовать творческие люди, потому что финансы, как энергетика, – очень важны для создания произведения искусства в наше время. И организация процессов очень важна. Поэтому я тоже ощущаю себя значимой частью создания спектакля
Что вы не хотели бы видеть в театре?
Театр может быть разным: маленьким, большим, направленным на узкую аудиторию, на широкую, разных жанров, разных направлений, авангардным, консервативным, смешным, пронзительным до слез… Но не должно быть одной единственной вещи, ни при каких условиях — скуки.
У нас в стране есть несколько моделей управления театрами… Какая модель для современного театра более предпочтительна?
Я не уверен, что есть необходимость искать некую универсальную модель. Очень не уверен. Театры разные – по своим творческим исканиям, по направлениям, по жанрам, по методологии – они разные, и это очень хорошо. Если театры будут одинаковыми – как-то сразу будет неинтересно. Почему кто-то посчитал, что такие разные театры будут легко укладываться в некую идеальную форму управления, которую придумали одну на всех? Такие идеи звучали недавно и очень громко – вот мы придумаем новую прогрессивную форму управления для всех и тогда-то заживем! Ничего подобного!
Также шли разговоры, что как только будет введена контрактная система, театр рванет, и не будет никакого творческого кризиса. Неправда. Вообще театр, как и любое искусство, очень слабо поддается администрированию. Странно такое слышать от директора, наверное, но, тем не менее, это так. Потому что это некие живые организмы, которые рождаются не по административным законам, и живут не по ним. Они живут по закону творчества, жизни, ритма, дыхания. … и так это и происходит, если в историю заглянуть.
Потом наступает кризис…
И смерть — как у любого живого организма…
Мы все смотрим в будущее. Можете прогнозировать, что будет дальше с репертуарным театром и современным театром в России?
Некоторые мои друзья убеждены, что возрождение можно ждать из провинции. Там служителям Мельпомены, кроме театра, некуда концентрировать свою творческую энергию, и они ее приносят только туда. И в этом смысле они честнее…
Тем не менее, я верю, что драматический театр будет. Он столько раз умирал, столько раз возрождался, что это дает некие надежды. Театр — это такая часть жизни, которая ощущается как необходимость. Может быть, не всегда формулируется, но всегда ощущается. Желание игры живет в любом человеке. Поэтому я думаю, что театр, конечно, выживет.
Что вам, как человеку, дает театр, и почему вы работаете здесь, а не где-то еще?
На сегодняшний день театр – это та деятельность, которую я знаю лучше всего. Ну еще я очень много знаю про автомобили… Но в театре мне работать интереснее, чем водителем.
«Семейные страсти» в Америке
Режиссер спектакля – народный артист России Георгий Корольчук, художник – Тино Светозарев (Македония), музыкальное оформление — з.р.культуры России Владлен Неплох. В ролях – народная артистка России Тамара Абросимова, заслуженные артисты России Валентина Панина и Неля Попова, артистка Александра Сыдорук.
Пьеса «Страсти по дивану» – посвящение любви. Четыре женщины, взрослея, старея – невольно повторяют друг друга. Вечная история матери и дочери – со взаимными обидами, претензиями, эгоизмом – повторяется из поколение в поколение. И никто не хочет стать чуть добрее, чуть терпимее, чуть мудрее…Героини, легко узнаваемые, находящиеся практически в одном пространстве, переживают смену эпох и кризисы, их быт и сознание меняется вместе со временем. Неизменно только то, что они любят друг друга и не пытаются это понять…
Художественный руководитель театра им.В.Ф.Комиссаржевской, заслуженный деятель искусств России ВИКТОР НОВИКОВ:
Один из моих друзей, Виктор Рашкович, который занимается прокатом различных театральных и музыкальных трупп по США, сделал мне предложение о гастролях нашего театра по Америке. Причем это должен быть не один город, а целое турне по различным городам. Мы показывали спектакли для людей, которые эмигрировали в США. В основном, это были русские, которые живут там уже много лет. И конечно, редкий случай, когда именно театр, а не антреприза, приезжает в США. Мы вместе с Виктором решили повезти спектакль «Страсти по дивану», а там, в Америке, его назвали «Семейные страсти». Мы создали в Америке приличный резонанс — на нашем спектакле зрители и плакали, и смеялись, они очень трогательно его воспринимали, и в конце всегда вставали, аплодировали.. Там хотят увидеть и другие наши спектакли, что для развития международных отношений очень важно.
Директор театра им.В.Ф.Комиссаржевской ВАДИМ ЗАЙЦЕВ:
Гастроли – многокомпонентная задача, которая обсуждается с импресарио (он в курсе ситуации спроса), нужно учитывать бюджет (на какие деньги можно рассчитывать), количество городов, в которые нужно съездить, площадки, которые нужно арендовать, рекламу, которую можно позволить, и так далее… Есть много-много составляющих, вплоть до времени года – это тоже имеет значение. А в Америку, как мне кажется, хорошо ехать в любое время года.
Гастроли были успешными – и по отзывам зрителей, и по обилию впечатлений нашей гастрольной команды, и для импресарио. Немалое количество людей в Америке радовались, что мы привезли настоящий спектакль. А нам бы еще хотелось посмотреть Бродвейский мюзикл, Аль Пачино на сцене и многое-многое другое…
Заслуженная артистка России ВАЛЕНТИНА ПАНИНА:
Когда мы поехали в Америку, наш режиссер Юра Корольчук мне сказал: «успокойся, пожалуйста, не нагружай себя. Представь, что нам предстоит большая шефская поездка в Тосно – только очень далеко». И я ему так благодарна за то, что он снял с меня это чувство ответственности, сказав, что там тоже люди, и мы же будем тоже для наших играть, они просто хотят нас повидать, услышать речь. Кому интересно — тот придет, кому не интересно, — нет. Спасибо Вите Рашковичу, нашему антрепренеру, который многое нам показал. Он ездил везде с нами, рассказывал и показывал нам всё: музеи, города, американские университеты, которые существуют как особые поселения. То, что там сделано для студентов – великолепно! В Стэндфордском университете мы увидели скульптуру Родена «Граждане Кале» — несколько человек в рубахах, с веревками на шее и босиком. В средние века один французский город был осажден, и англичане предложили снять осаду, если главные властители выйдут босиком с веревками на шее… На следующее утро властители вышли для того, чтобы спасти город… И их не убили из-за того, что они пожертвовали собой ради народа. Я предложила этот памятник, пускай копию, поставить против нашей Гос.Думы для того, чтобы это стало символом отношения к нашим людям.
Народная артистка России ТАМАРА АБРОСИМОВА:
Города Америки очень разные, и каждый имеет свое обаяние. Мне, например, по сердцу больше Бостон, потому что он вызывает ощущение старой Англии… Я совершенно влюбилась в Сан-Диего. Это теплый кусочек земли, и уникально сохранившиеся музейные здания в парке Бальбоа, и сама эта природа, океан! Наше пребывание в Чикаго совпало с празднованием дня святого Патрика. У нас в Петербурге массовые праздники опасны именно из-за толпы, а здесь — мы попали в электричку, где тоже толпа – молодежи и не очень молодых. Все ряженые, все имеют что-то зеленое, — шляпы, или ушки, или что-то еще… Она шумная, громкая, подвижная, эта толпа, но она не агрессивная. Со своими друзьями, Инной и Александром Шапиро, я побывала еще в Ки-Уэсте, в доме Хемингуэя. Я много видела снимков Хемингуэя за письменным столом с машинкой, в кожаном кресле, но ощущения, которые я испытала там – не передать… Я как-будто застала этот кусочек хемингуэйской жизни — даже кошку, лежащую на подушке на большой двуспальной кровати (там же живут все потомки его кошки).
Приходили люди, которых я знала в Петербурге, которые знали наш театр. Я люблю Америку, с удовольствием туда еду, но очень трудно себя представляю живущей там – вероятно, закон «морковки».
Заслуженная артистка России НЕЛЛИ ПОПОВА:
Нам удалось посмотреть страну «насквозь»: мы проехали по всему побережью и завершили гастроли совершенно в другом климате, на другом побережье, с другой культурой. Америка — это смешение небоскребов и одноэтажных городов, светящийся Бродвей, шоу, бесконечная смена лиц и национальностей, все свободны, все друг друга понимают, все доброжелательны. Мы чувствовали заботу и поддержку со стороны людей, которые уехали, эмигрантов. Поскольку наш спектакль несмешной, даже трагичный, почти как приговор, мы боялись, как отреагируют зрители здесь, в Америке? Я начинала первая, и все время испытывала ощущение прыжка. Первый спектакль был тяжелый. А потом принимали хорошо, и мы почувствовали, что пошла «волна» — видимо, мы ощутили их настроение, их юмор. Они более позитивно, оптимистично, философски относятся к жизни: ребята, мы теряем, делаем ошибки, но идем дальше – надо просто не пропускать самого главного и обращать внимание. Они не воспринимают эту историю трагедией, как часто у нас. Мы как-то подстроились под ту публику, и спектакль тоже изменился… Подходили люди, которые говорили: «мы хотим нормальную столичную игру артистов. Мы это чувствуем по манере играть, по манере говорить – петербургскую школу». И мы не позволяли себе халтур, выкладывались полностью. И чувство ответственности мы испытывали колоссальное – за себя, за театр, за Петербург….
Актриса АЛЕКСАНДРА СЫДОРУК:
Я была впервые в Америке, и везде меня что-то поражало. Америка – «страна контрастов». Очень мне понравился Институт искусств (Art Institute of Chicago – AIC) в Чикаго. В музее много импрессионистов, и я, наконец, увидела оригиналы постимпрессиониста Тулуза-Лотрека. Мы вели очень активный образ жизни, много ходили пешком, постоянно были на солнце. Дня четыре мы провели в Калифорнии, затем — в Сан-Диего и Лос-Анджелесе. Там оказалось довольно-таки холодно, но все равно мы были на океане, светило солнце. Мы старались его получить, зная, что здесь нескоро нам придется его увидеть и почувствовать.
Некоторые зрители очень радовались, что мы из Питера. В Нью-Джерси к нам подошла девушка вместе со своей мамой и бабушкой. Она, видимо, родилась уже в Америке, затем училась во МХАТе на актерском, а сейчас доучивается в Нью-Йорке в театральной школе. Мы с ними долго говорили, а потом бабушка сказала: «Ну, мы пошли на свой диван ругаться!». В Сан-Франциско тоже подошла девушка и сказала, что это про нее спектакль: «я тоже подарила маме на день рождения фартук, и точно также она у меня его постоянно отбирает и говорит – отдай, это мой фартук…». Судя по глазам, по людям, которые стояли после спектакля, ждали, — у нас возникло ощущение, что им такого не хватает.
Правоинформ, №19 (783), 6 мая 2013
ВАДИМ ЗАЙЦЕВ: «Главный человек в театре — это актер»
Вадим Игоревич, с чего началось ваше знакомство с Комиссаржевкой? И были ли вы зрителем этого театра до того как пришли сюда работать директором?
Конечно, я ходил в этот театр. Может быть, недостаточно. Дело в том, что учась в десятом классе, я еще не знал, что на свете существует театральный институт. В то время увлекался музыкой. У нас с ребятами был свой коллектив, который базировался в самодеятельном театре «За Черной речкой». Он и сейчас существует. Но тогда меня интересовал не сам театр, а то, что там была музыкальная аппаратура — в те времена большой дефицит. Весной друзья поступали в театральный, ну, и я за компанию. Не получилось. Зато на второй год шел уже совершенно осмысленно. И поступил.
Мальчик, с детства мечтающий о театре, явно не ваша история…
Нет. По логике моей семьи я должен был стать военным летчиком, потому что все родственники имели отношение к авиации или космосу. И только обнаруженный в пятилетнем возрасте дальтонизм не позволил сбыться моим детским мечтам.
А как все-таки судьба привела вас в Театр имени Комиссаржевской?
У меня был разговор с тогдашним Министром культуры Михаилом Швыдким. Я сам напросился к нему на встречу, хотел обсудить мою дальнейшую профессиональную судьбу. В то время я работал директором Молодежного театра на Фонтанке. Михаил Ефимович сказал, что подумает и через неделю я получил приглашение в этот театр.
Было предчувствие, что останетесь здесь надолго?
Я — прагматик. Помните поговорку: «Хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах»? Как будет, что будет? Я не знаю. Знаю, что очень люблю свое дело и порой кажется, что у меня кое-что получается — вчера, например… (На церемонии награждения лауреатов Высшей театральной премии Санкт-Петербурга «Золотой Софит» Театр им. Комиссаржевской одержал победу в двух номинациях: «Лучший актерский дуэт» — Оксана Базилевич и Денис Пьянов в спектакле «Ночь Гельвера» и «Лучший спектакль на малой сцене» — «Ночь Гельвера» в постановке Александра Баргмана — прим. ред.).
За те десять лет, что вы руководите театром, открыли в себе новые качества, может быть, особенности, которых раньше за собой не замечали?
Мой учитель, Аркадий Иосифович Кацман, говорил, что в человеке есть все. Он прав. Что я в себе открыл? Пожалуй, терпение. Это вообще одна из мощнейших сил в жизни.
Трудно оно вам дается?
Ну, а как вы думаете? Как и любому человеку. К сожалению, все происходит не так быстро как нам хочется. Для серьезного дела нужно серьезное время. Главное — научиться ждать.
Какие встречи стали для вам незабываемыми, изменили ваше отношение к жизни?
Мне очень повезло с учителями в институте: Аркадий Иосифович Кацман, Валерий Николаевич Галендеев, Лев Иосифович Гительман… Какие это люди! Я вспоминаю о них, и у меня мурашки бегут…
А в театре у вас отчего мурашки бегут?
От прорванных труб (Смеется). А если серьезно, когда происходят актерские открытия. Я убежден, что главный человек в театре — все-такие актер. Вот вчера замечательный дуэт Оксаны Базилевич и Дениса Пьянова получил «Золотой софит». Я считаю, что для Дениса это этапная работа в его актерской судьбе. Это настоящее откровение!
Актеры театров «с историей» рассказывают, что чувствуют особую, намоленную ауру сцены, коридоров, гримерок. А вы ее ощущаете?
Театр не может существовать без своей неповторимой ауры, энергии, атмосферы. Именно это делает его уникальным. Я верю, что сцена напитана энергией творивших на ней артистов. Это трудно объяснить словами, но это можно почувствовать.
У актеров — сцена, а у вас какое сакральное место в театре?
Основные решения принимаются в моем кабинете или в кабинете Виктора Абрамовича (В. А. Новиков — художественный руководитель театра им. В. Ф. Комиссаржевской).
Чему вы научились у Виктора Абрамовича?
О, он уникальный человек! Виктор Абрамович удивительно общителен, он мгновенно располагает к себе людей. Вы знаете, сколько у него друзей? Сотни! Но главное, чему у него нужно учиться — это сопереживанию. Он очень тонкокожий, поразительно быстро «включается» в другого человека, в его чувства, проблемы. Признаюсь, это у него получается гораздо лучше, чем у меня.
Вехи театра определяются спектаклями. Какие из них вам особенно дороги? Только не говорите, что все.
Нет, не все. Я ведь и зритель тоже, и у меня есть свои привязанности. Например, «Дон Жуан» считаю выдающимся спектаклем, «Ваал» — один из лучших спектаклей Александра Морфова.
Бывает, что критика от спектакля в восторге, а зритель его не принимает. Как вы считаете, что такое вообще хороший спектакль – для театра и для публики? Это один и тот же спектакль?
Театр не имеет права не отставать от своего времени, не опережать его. Писатель может писать в стол, живописец продаст свою картину через пятьдесят лет, даже кино можно снять с полки. У театра такой возможности нет. Не могу представить себе зрителя, который спустя год, хлопнет себя по лбу и воскликнет: «Какой прогрессивный я видел спектакль! Что же я, дурак, проспал весь первый акт!» У театра должно быть огромное ухо, чтобы слышать время. Именно сегодня вечером, а не через год, не через десять лет состоится спектакль. А все попытки списать отсутствие интереса у публики на то, что спектакль опережает время, я считаю просто оправданием собственной бездарности.
Признаюсь, у меня вызывает бесконечное уважение то, что во многих спектаклях театра заняты корифеи сцены. Похвастаться таким отношением к мэтрам может далеко не каждый коллектив…
Спектакль «Шесть блюд из одной курицы», в котором играет Галина Петровна Короткевич. Один из самых кассовых в нашем театре. Зрители приходят посмотреть это чудо. Великая женщина — 92 года и весь спектакль на каблуках! Я с ней дружен. Меня восхищает ее отношение к профессии. Для Галины Петровны театр — это храм. Она служит, а не работает.
Вы думаете, сегодня возможно, чтобы театр был для артистов храмом?
Только так и возможно!
Л.Царькова: «Главный человек в театре — это актер»/ Интервью с директором театра им. В.Ф. Комиссаржевской Вадимом Зайцевым// Ваш Досуг, Театральное приложение, декабрь 2013
Сегодня на вопросы нашей газеты отвечает директор Санкт-Петербургского государственного Академического драматического театра имени В.Ф.Комиссаржевской Вадим Зайцев
Что вас порадовало в уходящем сезоне?
Мы выпустили три премьеры – «Шизгара», «Опасные связи» и «Графоман». Спектакль «Шизгара» сочинен режиссером Романом Смирновым и актрисами нашего театра по мотивам произведения современного автора Юлии Вознесенской. Этот спектакль – срез советского общества 70-80 гг, где женщины разных социальных слоев делятся друг с другом своими переживаниями, страданиями и мужеством.
Спектакль «Опасные связи» по роману Ш.де Лакло – продолжение наших культурных связей с Балканами. Эта куртуазная история поставлена творческой командой из Македонии (режиссер – Деян Пройковски, сценография Тино Светозарева, композитор – Горан Трайкоски). Режиссером по пластике Еленой Прокопьевой найдена какая-то очень специфическая хореография. Безоговорочной победой театра можно считать нашу премьеру «Графоман» в постановке Александра Баргмана по произведениям А.Володина.
В этом сезоне Александр Баргман был представлен труппе в качестве главного режиссера.
Да, я с удовольствием буду говорить о том, что в нашем театре в этом сезоне начал работать замечательный художник и мой друг Александр Баргман. Конечно, это произошло неслучайно: это общая, вместе нажитая биография Александра с театром, результат диалога с художественным руководителем Виктором Абрамовичем Новиковым и со мной.
Как возникла эта идея?
Безусловно, нельзя сказать, что в один прекрасный день нас с Виктором Абрамовичем ударила вдруг идея – а давайте пригласим Баргмана! Мы к этому пришли после многих раздумий и экспериментов. Саша сделал замечательный спектакль на малой сцене нашего театра «Ночь Гельвера», который идет с большим успехом и был представлен на «Золотой Маске» в рамках программы «Маска Плюс» в этом сезоне. Также спектакль стал лауреатом Высшей театральной премии Санкт-Петербурга «Золотой Софит» в двух номинациях. Поэтому решение, которое подтверждается приказом по театру, все равно выстраданное, непростое и, как мне кажется, – очень правильное. Это доказывает и первая его режиссерская работа на большой сцене нашего театра — премьера спектакля «Графоман».
Был ли какой-то выбор на пост главного режиссера?
Реальных кандидатов стать главным режиссером в нашем театре на моей памяти было всего два. В свое время это предлагалось режиссеру Александру Морфову, который, безусловно, очень талантливый человек. Он выпустил в нашем театре 5 спектаклей – «Буря», «Дон Жуан», «Ваал», «Мыльные ангелы», «Сон в летнюю ночь». Все эти постановки стали лауреатами и номинантами самых престижных театральных премий страны, были показаны на зарубежных фестивалях. Но одно дело – сочинить спектакль, а другое – быть главным режиссером. Это действительно другой круг и ответственностей, и обязанностей, и, с Александром, но уже Баргманом, мы это обсуждали. Неслучайно мы называем его не очередным режиссером, а главным. У него в этом смысле большие планы и договоренности с художественным руководителем театра — Виктором Абрамовичем Новиковым — не просто поставить один спектакль в год и успокоиться на этом. Это другая работа в живом творческом коллективе, на жизнь которого он теперь обязан активно влиять.
Александр Баргман предложение от руководства театра принял не сразу. Какие сомнения у него были?
Правильно делал, что обдумывал, потому что такая работа в очень большой степени меняет образ жизни. И я рад, что Александр думал на эту тему всерьез. Это очень правильно и хорошо, если после долгих размышлений он принимает такое решение. Значит, оно взвешенное, обдуманное, твердое и не скоропалительное.
В чем вы видите взаимодействие главного режиссера с директором?
Эстетика как наука говорит о том, что столкновение идеального и реального – это основа как трагедии, так и комедии. Очень может быть, что это столкновение – есть суть наших взаимоотношений с главным режиссером, где он, в силу своих обязанностей и представлений, будет на стороне идеального, а я, в силу своих, – реального. При этом принимать такие правила игры и оставаться друзьями — непростая задача. Станиславский с Немировичем-Данченко, к примеру, работая вместе и находясь в тесной связке, годами не разговаривали, а только переписывались. И мне очень важно: какая бы разница во мнениях не существовала бы у нас в будущем, самое главное – чтобы мы не перешли грань и не потеряли взаимного уважения, способности к компромиссам. Того взаимоуважения, доверия, которые существуют сегодня, и дай нам Бог это сберечь!
— Вадим Игоревич, что вы можете рассказать о новых проектах и гастролях театра в следующем сезоне?
Есть договоренности с режиссером Сергеем Афанасьевым на постановку спектакля «Прошлым летом в Чулимске» А.Вампилова. Также мы хотим пригласить режиссера из Венгрии Энике Эжени (руководитель венгерского Театра комедии (Vigszinhaz)). Надеемся, что в театре будут рождаться самостоятельные работы. В следующем сезоне театр поедет в Тбилиси со спектаклем «Ночь Гельвера» в рамках проекта «Дни Санкт-Петербурга в Тбилиси». Ждем подтверждения наших партнеров с Балкан по поводу поездки в Черногорию и Хорватию. У них есть желание пригласить наш театр со спектаклем «Опасные связи».
Театр им.В.Ф.Комиссаржевской неоднократно приглашался с различными спектаклями на фестиваль «Встречи в Одессе». Случится ли это в будущем сезоне?
Несколько лет подряд в сентябре театр ездил в Одессу на этот фестиваль. Наши спектакли проходили с большим успехом, и каждый раз нас прекрасно и тепло принимали зрители. Мы окунались в настоящий театральный праздник. С болью в сердце сегодня думаю об этом и не знаю, как всё сложится в будущем. Я бы очень не хотел, чтобы мы теряли по каким-либо причинам наши культурные связи с Одессой и Украиной.
Чувствуете ли вы, как директор, обратную связь от зрителей?
Эту связь ощущает каждый человек в нашем театре. Не далее, как вчера, зал потрясающе принял спектакль «Графоман», аплодировал стоя, долго. Мне, конечно, очень нравится такой поворот Комиссаржевки — в сторону традиций русского театра, в сторону великой русской актерской школы. Очень надеюсь на то, что и другие режиссеры, пришедшие к нам на постановку, будут продолжать эту традицию. Мы с Виктором Абрамовичем Новиковым и Александром Баргманом мечтаем об этом.
А не случится ли так, что тогда закроются шлюзы для экспериментов?
Наш театр никогда не боялся экспериментов, за что мы неоднократно были «биты». Любой спектакль – это всегда эксперимент. Ни один режиссер не хочет поставить плохой спектакль, ни одни актер не мечтает участвовать в скучной работе. Определение главной линии не мешает экспериментам. Я считаю, что спектакль «Графоман» — серьезный, мощный и творческий театральный эксперимент. Думаю, что это новое и очень поэтичное звучание Володина. Звучание сегодняшнего дня. И, что мне нравится, Баргман не поставил окончательную точку в работе над спектаклем. Я настороженно отношусь к людям, которые довольны своими произведениями и знаю некоторых творцов, которые не просто довольны, а находятся в эйфории от себя, от своего творчества. Мне больше импонируют люди, которые не теряют критического отношения к своим работам. Это говорит о том, что сотворенное, сочиненное продолжает с ними жить, что спектакль останется живым долгое время. Он будет меняться вместе с изменением мыслей, ощущений у тех людей, которые его создавали и играют.
В связи с приходом главного режиссера будут ли какие-то изменения?
Да, теперь мы «соображаем на троих». А если серьезно, мы друг друга понимаем, слышим и открыты для диалога. И, в данном случае, хочется говорить не об изменениях, а об обновлениях. В этом году актер, режиссер и педагог Сергей Бызгу набирает курс в Театральной Академии. Надеемся, что впоследствии наша труппа пополнится лучшими студентами Сергея Дмитриевича. И в этом – продолжение традиций, идущих от Рубена Сергеевича Агамирзяна. До сих пор в театре служат выпускники четырех курсов мастера.
Что касается всего остального – вы хотите, чтобы я сформулировал и «зафиксировал» какие-то пути…. Их нет. Они возникнут, появятся только в совместной работе и творчестве.
Можно сказать, что в театре — демократическая обстановка?
Да, конечно. Я очень рад этому на самом деле. У нас нет записи к руководству театра. Любой работник может зайти и поделиться своими проблемами. Мы не хотим никаких политических игр, закулисных интриг. Все это абсолютно не нужно, и к творчеству не имеет никакого отношения. Мы готовы пробовать, искать, доказывать свои любовь и веру, так сказать, своими деяниями, и что-то обязательно получится.
Что бы вы пожелали Театру им.В.Ф.Комиссаржевской и всем российским театрам?
Я бы хотел, чтобы изменилась роль театра в обществе. Хотелось бы, чтобы русский театр приобрел другое звучание в том времени и социуме, в котором мы живем. Более сильное, более значимое. Не могу отвечать за весь русский театр, мне, конечно, ближе, больнее и роднее тот театр, в котором я работаю. И моя задача директора театра – максимально помогать настоящему творческому начинанию. Мое пожелание – пусть наш театр будет комическим, трагическим, непредсказуемым, проблемным, социальным или лирическим, звенящим, тихим, пронзительным или гротескным – любым. Главное – чтобы не скучным…
В этом году перед Экспертным советом премии, включающим в свои ряды крупных бизнесменов, городских чиновников и представителей экспертной среды, стоял непростой выбор. На конкурс поступило более 80 заявок, и жюри предстояло выбрать лучших в 16 номинациях. Генеральный директор Союза промышленников и предпринимателей Ленинградской области Александр Габитов, выполнявший роль ведущего, по напряженности сравнил мероприятие с оскаровской церемонией. Важной задачей премии было показать, что кризис вовсе не повод опускать руки и предаваться отчаянию. Напротив, в период экономических сложностей, как никогда, важны новые имена и примеры для подражания, способные добиваться успеха наперекор трудностям и вдохновлять коллег по цеху на новые свершения.
Большой фармацевтический скачок
Главным триумфатором прошедшей церемонии стала медико-фармацевтическая отрасль. За вечер представителям этой сферы довелось трижды подняться на пьедестал почета. Первым это сделал руководитель отдела перспективных исследований компании «Биокад», заведующий кафедрой технологии рекомбинантных белков Санкт-Петербургской химико-фармацевтической государственной академии Александр Карабельский, занимающийся вопросами генной и белковой инженерии. Его признали лучшим в сфере науки и образования. «Вы услышали много интересных слов. Направление, в котором я работаю, перспективно как с точки зрения биологии, так и с точки зрения медицины. В ближайшие пять-десять лет те результаты, которые мы надеемся получить, позволят лечить заболевания, которые ранее считались неизлечимыми», — попробовал ученый доходчиво объяснить гостям то, чем он занимается.
Еще одним доказательством того, что биофарма становится настоящей точкой роста в регионе, стали итоги номинации «Эксперт в сфере бизнеса и инвестиций», в которой выиграл коммерческий директор ООО «Научно-технологическая фирма «Полисан» Дмитрий Борисов. Жюри высоко оценило проект компании по контрактному производству препаратов для немецкого фармгиганта Bayer. Награду лауреату вручил председатель правления Банка «Санкт-Петербург» Владислав Гузь. «Для нас, банкиров, эта отрасль представляется очень интересной, так как является одной из стержневых в сфере импортозамещения», — пояснил Гузь перед тем, как открыть конверт с именем победителя. Отметим, что Банк «Санкт-Петербург» выступил генеральным партнером прошедшей церемонии.
После объявления следующей номинации стало понятно, что чествование представителей медицинской сферы будет продолжено. По-другому и быть не могло, учитывая, что объявляли имя эксперта в сфере здравоохранения и биофармы. Им стала управляющий группой компаний «Меди» Марина Касумова. «Ситуация на рынке частных медицинских услуг неоднозначная. Сильные игроки сохранили свои позиции, а некоторые даже расширили свое присутствие в городе, открыв новые филиалы. В то же время мы понимаем, что это скорее было завершение инвестиционных проектов, начатых еще до кризиса», — отмечает она.
Партнер премии
Генеральным партнером премии «Эксперт года» стал крупнейший региональный банк России — Банк «Санкт-Петербург», который был основан в 1990 году. За прошедшие 25 лет он стал неотъемлемой частью финансово-экономической сферы Северо-Западного региона. Банк обслуживает 1,6 млн частных лиц и более 56 тыс. компаний в 57 офисах в Санкт-Петербурге, Ленинградской области, Москве и Калининграде. Банк вкладывает много усилий в развитие Петербурга, уделяет особое внимание финансированию программ, связанных с обеспечением жизнедеятельности Северо-Западного региона России, кредитованию всех отраслей промышленности и бизнеса, представленных в регионе.
Заместительная терапия
Как показала церемония, для ряда отраслей Северо-Запада спасательной соломинкой в тяжелые времена оказалось импортозамещение. Наиболее наглядным подтверждением этого стал агропром, усиливший присутствие на полках магазинов. «Основная задача, стоящая перед компаниями-производителями за последние два года — обеспечение населения нашей страны качественной отечественной продукцией», — подчеркивает генеральный директор и совладелец ГК «Лосево» Эльдар Беглов, названный экспертом в сфере агропрома и пищевой промышленности. Воспользовавшись запретом на импорт продовольствия из США и Европы, компания сумела расширить мощности, увеличив объем продаж молочной продукции. Теперь на очереди завоевание новых рыночных секторов, таких как овощеводство, птицеводство, мясное производство. «Мы увеличили потенциальную мощность нашего молочного завода почти в пять раз, запустили выпуск мягких и полутвердых итальянских сыров, завезли из США мясное маточное стадо элитной породы абердин-ангусс, запустили собственный кулинарный цех, открыли восемь фирменных магазинов «Лосево». Этой весной мы планируем закончить глобальную реконструкцию нашей молочной фермы и строительство теплично-парникового комплекса», — поделился планами Эльдар Беглов.
Из выступления ведущего конструктора проекта «РЭП Холдинг» Александра Полякова, которого признали лучшим в категории «Промышленность и энергетика», стало понятно, что замещение импорта оставило след не только в агропроме, но и в энергомашиностроении. «Ключевая тенденция в нашей отрасли — повышение эффективности работы и надежности оборудования, улучшение его экологических характеристик, минимизация затрат на эксплуатацию», — подчеркнул он. Среди проектов, в которых участвовал Александр Поляков, НГМК «Заполярная» («Газпром добыча Ямбург»). В текущем году к ним добавится проект ведущего в Китай газопровода «Сила Сибири», для которого конструктору предстоит спроектировать компрессорное оборудование.
Доходным промыслом замещение импорта оказалось и для банкиров. Переключение части крупных банков с кредитования строительных и торговых компаний на работу с заемщиками из «пищевки» и энергетики стало весьма заметной тенденцией прошлого года. «Сейчас тяжелые времена с точки зрения финансов, но финансы не поют романсы. У нас очень много проектов на Северо-Западе, актуальными для нас темами являются гособоронзаказ, им-портозамещение, необходимые для нашей страны. Здесь присутствует очень много крупных предприятий, и наши двери всегда открыты», — пригласил промышленников к сотрудничеству после победы в номинации «Эксперт в сфере финансов и инвестиций» старший вице-президент, заместитель директора дирекции корпоративного бизнеса ОАО «Акционерный Банк «РОССИЯ» Павел Петровский.
Залогом успеха для следующего победителя также стал проект, связанный с импортозамещением. Генеральный директор ООО «ЭкспоФорум-Интернэшнл» Сергей Воронков, одержавший верх над конкурентами в таком важном для бизнеса направлении, как стратегическое планирование, был награжден премией за создание на базе одного из павильонов Ленэкспо Центра импортозамещения и локализации. Помимо этого, в числе достижений топ-менеджера было названо открытие Китайского делового центра. «Для команды «ЭкспоФорум-Интернэшл» это еще одна победа, которая подтверждает, что наша стратегия развития успешна. И мы надеемся, что наши старания будут и в будущем оценены на экспертном уровне, — сказал Сергей Воронков. — Говоря о стратегических точках роста, отмечу, что важно работать над привлечением в Петербург крупных международных мероприятий. Для города это может означать дополнительные миллиардные доходы от делового туризма, а также место в десятке конгрессных центров Европы и двадцатке конгрессных центров мира, к чему, согласно планам города, мы должны подойти к 2020 году».
Потребительский спрос
Особый интерес на фоне сжатия потребительского спроса представляло подведение итогов года в ритейле и строительстве, завязанных на спрос со стороны населения. Призерами в этих направлениях стали генеральный директор компании «Лента» Ян Дюннинг и первый заместитель генерального директора «Группы ЛСР» Александр Вахмистров. Глядя на деятельность лауреатов, трудно было поверить, что спрос на товары и услуги со стороны россиян опустился ниже, чем в кризисы 1998 и 2008 годов. Несмотря на волатильность внутри страны, обе компании показали уверенный рост финансовых показателей, увеличив выручку и чистую прибыль в 2015 году на десятки процентов. «Несмотря на непростые экономические условия, строительная отрасль продолжает развиваться. Крупные игроки продолжают выводить на рынок новые объекты недвижимости, удерживая спрос на свои проекты», — отмечает Александр Вахмистров.
Занести себе в актив прошедший год также могут «Хайнаньские авиалинии», которым был присужден титул эксперта в сфере туристско-гостиничного бизнеса. «Спасибо большое за такую награду. Мы будем продолжать увеличивать количество рейсов в Китай и делать сервис еще лучше», — пообещали представители компании.
Звание эксперта в сфере государственного управления по совокупности заслуг досталось вице-губернатору Сергею Мовчану, наряду с потребительским рынком курирующему в администрации Санкт-Петербурга вопросы промышленности и госзаказа.
Борьба умов
Не менее серьезным был накал борьбы в оставшихся номинациях. Так, управляющий директор ОАО «Северо-Западное пароходство» Альберт Выговский в борьбе за звание эксперта года в сфере транспорта и логистики сумел опередить соперников из компаний «Юлмарт», «Интерсервис» и «Аривист».
Нелегко далась победа и советнику председателя правления банка «БФА» Максиму Белоусову, в последний момент вырвавшему победу в номинации «Эксперт в сфере информационных технологий и телекоммуникаций» у профильных софтверных компаний. Экспертный совет отметил его успехи в повышении эффективности деятельности ИТ-службы банка. «Текущая ситуация в экономике такова, что наступил момент, когда наиболее успешными станут те компании, которые за счет прорывных технологий смогут создать необходимые условия для предоставления качественных продуктов и услуг потребителям», — подытожил он.
В сфере развития кадрового потенциала симпатии жюри снискала Галина Свинген, возглавляющая «Клуб идей». «Издержки на труд в России упали ниже китайских. Зарплаты стали такими, что кажется, что наконец-то мы будем заниматься трудоемким производством и возьмем на себя китайский экспорт. Но я думаю, что этого не будет. Наш труд с учетом нашего уровня образования все равно будет дороже. Поэтому нам надо идти другим путем — например, искать правильную экспертизу на рынке труда», — заметил директор Высшей школы экономики в Санкт-Петербурге Сергей Кадочников, вручивший премию победительнице.
Несмотря на деловую направленность премии, социальные и культурные инициативы также не были обойдены вниманием. Самым «культурным экспертом» был объявлен директор драматического Театра им. В.Ф. Комиссаржевской Вадим Зайцев, вместе со своими сотрудниками являющийся частым гостем дискуссионных площадок «Эксперта Северо-Запад». «Я рад, что коллеги обратили внимание на то, что в области культуры тоже есть менеджмент, и довольно профессиональный», — поблагодарил журнал Вадим Зайцев, призвав, несмотря на кризис, чаще посещать театр.
(Фото: Директор драматического театра им.В.Ф.Комиссаржевской Вадим Зайцев, ставший победителем в сфере культурных инициатив, призвал всех чаще бывать в театре).
В области социальных проектов и общественных инициатив победу праздновала управляющий по внешним и корпоративным связям по Северному региону ЗАО «Филип Моррис Ижора» Марина Камаева. «Мы видим, что наши ключевые направления благотворительной деятельности востребованы обществом, и в этих сферах есть большое поле для нашего вклада. Поэтому мы будем продолжать искать и реализовывать проекты, которые помогали бы пожилым людям чувствовать себя полноценным членами общества, а молодым — получать достойное техническое образование, которое обеспечило бы их работой в современной промышленности», — пообещала Марина Камаева.
Подводя итоги мероприятия, можно смело сказать, что призыв «Эксперта Северо-Запад» к экспертам быть публичными оказался услышан. Призеры премии сошлись во мнении, что информационная открытость является конкурентным преимуществом бизнеса, и выразили готовность участвовать в дальнейших мероприятиях. Санкт-Петербург
Вадим Зайцев:
«Я верю в драматический театр»
Директор театра имени В. Ф. Комиссаржевской рассказал «ПД», каким был его путь из актеров в руководители и в чем он видит свою задачу
– Вадим Игоревич, по образованию вы актер. Играли в театре, снимались в кино. И вдруг стали директором. Как это случилось?
– Действительно, я успел поработать артистом в одном театре, в другом. Но семья становилась все больше, и я как мужчина не мог приносить домой зарплату в 100 рублей. Я понимал: чтобы уважать себя, надо было сделать что-то еще. Поэтому пришлось оставить актерскую деятельность и уйти в бизнес. Но он тоже живет по законам ритма – то вдох, то выдох. И предложение стать директором Молодежного театра на Фонтанке поступило как раз на выдохе.
Я сначала не поверил, потом посмеялся, а затем подумал, почему бы и нет? А еще через несколько лет получил приглашение в Театр имени В. Ф. Комиссаржевской.
– Входить в новый творческий коллектив, наверное, было непросто?
– К тому времени некоторый опыт у меня уже был, поэтому нельзя сказать, что я начинал здесь все с нуля. А вот как вживался в театр и коллектив? Не уверен, что этот процесс закончен и сейчас. Потому что абсолютной убежденности в том, что ты до конца разобрался в своей профессии, у нормального человека быть не может.
– Вы перешли из Молодежного театра в Комиссаржевку. Причиной стали традиционные разногласия между директором и художественным руководителем?
– Столкновение идеального и реального – это объективный конфликт. Он не может не быть, потому что директор призван помогать настоящему творческому начинанию: обеспечивать ресурсы, организовывать работу, заниматься финансами, а они не безграничны. Это нормальный производственный процесс. И в таком конфликте ничего страшного нет. Но на этом этапе я решил обсудить свою дальнейшую профессиональную судьбу, и сам напросился на встречу с тогдашним министром культуры России Михаилом Швыдким. Михаил Ефимович сказал, что подумает, и через неделю я получил приглашение в театр имени В. Ф. Комиссаржевской.
– А трудно ли вообще найти общий язык? Вот задумал режиссер нечто фееричное. К примеру, хочет заказать костюмы у Валентина Юдашкина, что недешево, а финансы не позволяют. Как выходите из такой ситуации?
– Ищем творческий компромисс. Обсуждаем, просим выделить главное и то, чем можно пожертвовать. Люди разные. С кем-то легко, кто-то очень упрям и не желает слушать никаких соображений, кроме своих. Это большое продюсерское творчество. И каждый спектакль – это результат наших совместных творческо-административных поисков.
– А с кем комфортнее всего работается?
– Легче всего работать с профессионалами, для меня это безусловно. Но таких людей немного. Из художников-постановщиков это Владимир Фирер, Александр Орлов, Семен Пастух, Эмиль Капелюш, Анвар Гумаров – с ними одно удовольствие работать. Есть взаимопонимание и взаимоуважение. Они очень хорошо знают театр и понимают, что спектакль – это не их персональная выставка. Театр – искусство коллективное. Здесь каждый должен заниматься своим делом. Мне часто вспоминаются слова Георгия Товстоногова: «Обязанности в театре не раздаются. Их берут, а потом право на них доказывают ежедневным трудом».
– А до режиссеров удается достучаться?
– Режиссер с каждым новым спектаклем должен родить что-то живое. И отношение у него к этому нарождающемуся живому исполнено и материнского чувства, и ревности. Поэтому директора он зачастую воспринимает как некую опасность и старается уберечь от него свое детище. Хотя мне всегда хочется быть союзником, делать с ним одно общее дело.
– Такого триумвирата – директор, художественный руководитель, главный режиссер, как в театре Комиссаржевской, пожалуй, нет нигде. Как складываются отношения, кто задает тон?
– Да, это очень нетипично. А самый главный, это, конечно, Виктор Абрамович (Новиков – худрук театра. – «ПД»), тут никаких сомнений нет. Я тысячу раз подумаю, прежде чем встревать в решение какого-либо творческого вопроса. Это не моя компетенция. И это дает мне возможность с ним сотрудничать и по-настоящему дружить уже больше 17 лет. Я считаю, что это только благодаря такому святому распределению обязанностей.
– И как распределяются эти обязанности?
– Самое важное и главное, что есть в театре, это художественное направление, своеобразие и уникальность, если хотите. Потому что это выражение эстетического «я» театра, его лица, его вклада в искусство «Театр». Свою же задачу я вижу только в том, чтобы обеспечивать, по возможности максимально, выполнение тех творческих идей и задач, которые ставит передом мной художественный руководитель. При этом я искренне люблю свою работу и считаю ее, как ни странно, творческой. В театре вообще все должны быть творческими людьми, иначе ничего не получится.
– Еще одной стороной вашего творчества можно считать увлечение музыкой. Знаю, что у вас дома есть даже музыкальная студия.
– Да, когда до зарезу хочется творчества, ночью в моем распоряжении музыкальные инструменты – четыре гитары, синтезатор. Записываю исключительно для себя и ближайших друзей, которым я верю, когда они говорят, что любят мою музыку. Хотя, может, и врут.
– А не было соблазна воспользоваться директорским ресурсом, чтобы продвинуть свое творчество?
– Когда-то как композитор я участвовал в создании очень дорогого для меня спектакля «Простая история» в ТЮЗе. С моим другом –режиссером Александром Синотовым (его стихи, моя музыка) мы хотели поставить мюзикл в театре Музыкальной комедии. Даже приступили к репетициям. Куратором мне был назначен композитор и пианист Михаил Аптекман – для меня настоящий небожитель. Он приехал ко мне домой, все внимательно послушал и даже сделал комплимент, отметив, что я все выполнил грамотно. Признаюсь, после такой оценки я уже не слышал и не видел ничего. Потому что услышать от него такие слова для меня, самоучки, значило очень много. У меня буквально крылья выросли за спиной. И вдруг через этот розовый туман я услышал: «Только вот это не пойдет». Его слова тут же вернули меня на землю и я спросил: «Почему? Ведь это центральная лирическая сцена, безумно важная, которая делает комедию трагикомедией». «Понимаешь, Вадька, чтобы это спеть, нужно врожденное чувство синкопы. А в нашем театре оно есть только у двух человек, один из них я», – ответил Аптекман.
Сейчас я понимаю, что это тоже был своего рода комплимент. К сожалению, потом от этой постановки театр отказался, но благодаря Михаилу Юрьевичу Аптекману я получил 50% гонорара. Так что с тех пор я могу называть себя «на 50% профессиональным композитором».
Ну а музыку продолжаю писать. Одну из моих песен можно услышать в спектакле «Страсти по дивану», который в постановке народного артиста России Георгия Корольчука идет на Малой сцене нашего театра.
У меня нагло много песен на стихи Иосифа Бродского. Почему нагло? Потому что сам Иосиф Александрович был не в восторге от того, что его тексты поют. Он и чтецов-то своих не жаловал. Знакомство с его творчеством оказалось определяющим в жизни и сильно повлияло на меня.
– Вы часто произносите слово «продюсер». Правильно ли ставить знак равенства между этим определением и директором?
– Никакой разницы. Просто это более модное название, а цели и задачи те же. В театре два основных серьезных направления деятельности: это создание новых спектаклей и их эксплуатация. Сложившиеся экономические условия заставили идти в сторону продюсерского театра. И это объективно, потому что режиссеры сегодня не очень хотят заниматься репертуарным театром. Положить на него жизнь готовы единицы. В прошлом, к примеру, это Константин Станиславский, Евгений Вахтангов, Петр Фоменко, Николай Акимов, Игорь Владимиров… Сегодня – Лев Додин, да и всё, пожалуй… На Западе театр вообще уже давно стал продюсерским, сейчас это приходит и к нам. Хотя мне лично нашего репертуарного театра очень жаль.
– Почему? Что вместе с ним мы можем потерять?
– Школы. Потому что каждый состоявшийся репертуарный театр несет настолько мощную отдельную эстетику, что это и есть школа: Зиновий Корогодский, Георгий Товстоногов, Олег Ефремов, Марк Захаров… Это целые направления, и мне они безумно дороги. Я тоже прошел через такую школу. Мне в институте очень повезло с учителями: Аркадий Иосифович Кацман, на курсе которого я учился, Валерий Николаевич Галендеев, Лев Иосифович Гительман… Это учение вошло в мою кровь и плоть. Оно очень любимо мной, я им дорожу и не считаю, что это устарело.
Драматический театр – это такая часть нашей жизни, которая ощущается как необходимость. Я в него очень верю, иначе бы не работал здесь. И мне кажется, что театр как часть жизни человеческой, хотя и был много раз «приговоренным к смерти», тем не менее будет жить всегда.