В театре есть несколько актеров, без которых нынешний театр, его история, его становление просто немыслимы. Они могут играть много или мало ролей. Могут не играть совсем в какой-то определенный период. Но сознание их присутствия позволяют театру держать высокую планку, продолжая историю самобытного и глубокого русского театра.
Заслуженная артистка России Татьяна Самаринавыпускница курса Рубена Агамирзяна, сразу после окончания института пришла в Театр им.В.Ф.Комиссаржевской и служит здесь вот уже 50 лет:
«Со многими людьми в театре у меня связан огромный отрезок жизни, и с каждым человеком есть какая-то своя маленькая история, и я прекрасно понимаю, какие у нас существуют взаимоотношения с каждым из них, и очень благодарна им за то, как это происходит» (из интервью с Татьяной Самариной)
Татьяна Самарина. Сразу рождаются ассоциации – красота, ум, прекрасная речь, мягкость, интеллигентность. При встрече с Татьяной Самариной первое, что поражает – это не только ее внешняя красота: невероятного обаяния улыбка, яркие светящиеся почти синие глаза, солнечные волосы, обрамляющие прекрасное лицо. А потом – голос: это какое-то теплое грудное и глубокое звучание, переходящее из меццо-сопрано в альт, неспешное и обволакивающее. Голос – это то, что безоговорочно отличает актеров той, уникальной старой школы от сегодняшних, не всегда запоминающихся голосов…Голос такого актера – это тот самый камертон, на который нанизываются внешние (изменяющиеся в течение жизни) внешние данные, характерность и амплуа. Голос – как продолжение внутренней жизни, внутреннего «я», точно выверенный, выкристаллизованный, темброво отшлифованный, очищенный от множества подголосков, случайных выкриков, найденный однажды и на всю актерскую жизнь. И такой актер, как хороший музыкант – инструментом, в совершенстве владеет своим голосом.
Самой первой работой в родном театре, где служит Татьяна Владимировна вот уже 50 лет, стала водевильная Лиза Синичкина. Нежные «розовые» героини жили в ее послужном списке довольно долго. Со временем Золушку, Асю, Полю, Юльку и Альку сменили глубокие драматические роли. Царица Марья, Ирина, Мария Нагая в знаменитой «царской» трилогии, Елена в «Днях Турбиных», Тамара в «Колыме», Мать из «Приглашения в замок», Екатерина в «Шуте Балакиреве», Дорис в спектакле «С тобой и без тебя», Вроцлава в «Эросе» — ее героини взрослели вместе с актрисой, закрепляя за ней право на глубокий драматизм. Одной из первых в этом списке была чудесная Елена в «Днях Турбиных» — нежная, прекрасная, ранимая с несгибаемым внутренним стержнем и высокими принципами гуманизма, ставшими не нужными в кровавое время.
«Сейчас я вспоминаю, как мы репетировали – мы приходили и просто радовались встречи друг с другом. Но так сложилось, что за эти годы у главных персонажей произошло много драматических событий в жизни, причём довольно сложных, тяжелых, мы закончили играть спектакль без той лёгкости, которая была при выпуске…» (из интервью с Татьяной Самариной)
Татьяна Самарина, обладая безоговорочной красотой, как ни странно, никогда не мечтала быть актрисой. Она могла стать великолепным преподавателем литературы, защитить диссертацию по философии, водить уникальные экскурсии, писать искусствоведческие статьи. Но, выбрав актерский путь, она не проиграла, потому что бог подарил ей множество талантов. И ее актерский дар в сочетании с глубоким умом и образованностью стал укрепляться, шириться и развиваться. В последние годы ей стали интересны характерные роли, их пластическое воплощение, новые театральные формы и их взаимодействие с традиционным театром. Освоение элементов пластического «нового» театра, испробованных ею в экспериментальной постановке «Опасные связи», Татьяна Самарина успешно продолжила в спектакле «Матрёнин двор», где ее героиня – соседка Маша — невероятно выразительна даже в группе «жителей деревни». Она и комична, и страшна, и любопытна. Она – органичная часть этого страшного места.
Тонкой и подробной нюансировкой владеет ее Эви из спектакля «Театр» — служанка и наперсница главной героини: она, подобно рентгену, «считывает» каждого из окружения своей хозяйки, не вмешиваясь в отношения, но иронично отпуская реплики в адрес гостей.
«Сейчас так складывается, что партнёров моего возраста нет, но есть старше. Ванечка Краско, например. Партнёр проявляется на материале, в который ты вкладываешь душу, сердце. Я с удовольствием работаю и в «Театре» с Таней Кузнецовой, очень люблю её как актрису и как партнёра, и знаю, что этот человек не сделает чего-то в ущерб тебе ради себя – это ещё очень важное партнёрское качество. Ну конечно, в прошлом были Борис Соколов, Станислав Николаевич Ландграф…»(из интервью с Татьяной Самариной)
Татьяна Самарина самодостаточна. Сегодня ей не нужно множества ролей, но каждая из них – выверена актрисой, выписана, сделана талантливо.
«…помню, я поехала в Израиль, и в одном тихом спокойном городочке я поймала себя на мысли, что вот здесь я смогла бы, наверное, жить. Сейчас я снова как-то это ощущаю: когда меня спрашивают о работе, я отвечаю, что мне очень хочется тихо сидеть с удочкой у речки, не в прямом смысле, конечно, но чтобы была тишина, некая благодать и покой, когда ты не думаешь о том, что вся жизнь подчинена работе» (из интервью с Татьяной Самариной)
О профессии:
…удовольствие мне доставляют те спектакли, где я ничего не играю. Я не лицедей. Я вообще нигде не играю. Мне интересно там, где я имею право говорить о том, что меня волнует. Ещё вспоминаю Катю из «Новоселья в старом доме», спектакля Валерия Суслова – там я тоже ничего не играла. Словом, в ролях, где присутствую я, есть некая палитра, в которой я могу что-то сделать и кого-то поддержать – если что-нибудь упадёт или взорвётся, я буду абсолютно спокойно продолжать дальше и выйду из любой ситуации. Так было в «Днях Турбиных», в «Лакейских играх» – мне было интересно, и я сама себе удивлялась. В молодости мне всегда казалось, что на сцене я проживаю очень много разных жизней, а с возрастом пришла к тому, что какую бы роль я не взяла – я все понимаю. Искра в спектакле «Гнездо глухаря», Марсела в «Дипломате», Счастливая Женя в «Собачьем вальсе» — все они мне знакомы, все понятны… Ещё был у меня один интересный опыт в спектакле «Человеческий голос» Жана Кокто – это была исповедальная история, и для меня был очень дорог процесс этого проживания. Опять же, здесь присутствовало что-то моё личностное, я не пыталась кого-то изображать или влезть в какую-то шкуру. Возможно, этим я себя ограничиваю. Но в последние годы мне стало интересно смотреть на артиста, который в совершенно разных ролях играет «про себя». Личностное участие, я считаю, это самое дорогое и самое ценное. Я естественнее всего чувствую себя в исповедальном театре. Мне не хватает малой сцены, где я могла бы говорить, и каким-то образом это восполняла чтецкая работа, которую я делала – Андрей Платонов, Гончаров, Бунин, Маленький принц» (из интервью с Татьяной Самариной).